Крики
Окрестности д. Соймоново.
29 апреля 2012 года
Ранее утро, холодно. Над лесной поляной низкие полосы тумана. Роса лежит на прошлогодней траве и на свежей зелени сныти. Вокруг зеленеющие берёзы и тёмне, старые, разлапистые ёлки. Очень сильный горьковатый аромат распускающейся берёзовой листвы. Идём по лесной дороге, слушаем птиц. К уже привычным дроздам, зарянкам, лесным конькам прибавились кукушки, а как только солнечные лучи осветили деревья, ещё и славки-черноголовки. Мы идём вдоль лесной речки, разлившейся по бобровым запрудам среди ольхово-елового леса. Пролетел с песней над лесом кулик-черныш. Но мне всё чего-то не хватает. Я думаю, кто же не прилетел, почему, утренний хор лесных птиц кажется мне неполным. И вдруг «кру-у – кру», «кру-у – кру» далёкие звонкие крики, это на лесном болотце журавли встречают солнце. Мы застыли – слушаем. С другой стороны этим журавлям откликнулась ещё одна пара. Покричали, может быть, две минуты. И всё. И лес поменялся. Стал, кажется, выше, глуше. Журавли! Здесь живут журавли!
Эх, я не записал их курлыканья, да и далеко было. Идём туда, где они кричали. Но больше журавлей не слышно. Мы с Костей расходимся в разные стороны. Уже разогрело, и чуть потянул ветерок. И уже затихают дрозды, но с большей силой поют пеночки и зяблики. В канавах турлычат остромордые лягушки и унькают серые жабы. На небольшом канальчике вдоль дороги два бобра заняты своими делами. Сначала один бултыхнулся при моём приближении, да так неожиданно, что у меня сердце ускакало в пятки, а немного спустя они привыкли ко мне, и теперь спокойно плавают мимо, таскают небольшие веточки, мокрый мех их посверкивает на солнце. Я записываю песню зарянки, затем «тий-тий-тий» пухляка. И уже поворачиваю назад, как опять за лесом раздаётся журавлиное курлыканье. Далёкое и долгое, и такое подходящее к этой весне, как молодая берёзовая листва или осиновые серёжки под ногами.
